ГАЛЮДКИН ВАСИЛИЙ

ТАЛАНТЛИВОЕ  РУССКОЕ  ПЕРО

 

      17 января 2011 года не стало талантливого русского поэта Василия Галюдкина. За месяц до кончины у него вышел в свет очередной стихотворный сборник «Грачи», тепло принятый читателями и высоко оценённый собратьями по творческому цеху.

      До конца жизни Василий Иванович оставался абсолютным поэтом, то есть всецело отдавал себя творчеству. Поэтическое слово для него было всем, чему он служил верой и правдой, что беззаветно любил, чему свято верил. Бытовая неустроенность, казалось, его мало интересовала, поскольку он имел главное – талант художника, призванного украсить и преобразовать мир, желание созидать. Он знал степень своего дарования, постоянно работал над собой, переделывал, исправлял, дополнял собственные стихи. Готовил новые стихотворные подборки, мечтал о будущем издании «в твёрдой обложке».

      После смерти на его рабочем столе аккуратнейшим образом остались лежать незаконченные рукописи, записные книжки, а также томики дорогих его сердцу учителей –  Пушкина, Лермонтова, Апухтина, Тютчева, Блока и других.

      Не секрет, что поэт в России всегда был личностью трагической. Степень трагизма или драматизма у всех, конечно, разная. Есенин, Маяковский, Борис Рыжий, Николай Тряпкин, Рубцов… Но все они выбрали свою модель жизни, поведения, и другой судьбы не хотели. Рубцов так и писал: «Я люблю судьбу свою…». А что там было любить с точки зрения обывателя? Но вот именно так он только и мог существовать, прожить необходимый отрезок времени, чтобы остаться навсегда.

      Цветаева говорила: «У поэта есть только имя и судьба». И никакого особенного феномена Есенина или Рубцова не существует, а есть путь поэта, которым он идёт, которым должен пройти до конца. На такой путь не всякий отважится, не всякому он по плечу. Галюдкину был по плечу.

      Вообще говоря, творчество В.Галюдкина не нуждается ни в каких предисловиях и комментариях. Его стихи обладают манией доходчивости, обаяния, ясности, энергии слова. Слов, строк необязательных, случайных, притянутых, неряшливых у него нет. Слова у него всегда адекватны чувствам.

      Несколько последних лет нас связывали тесные дружеские отношения. Вообще, понятии дружбы было для него понятием круглосуточным и незыблемым. Он был человеком исключительной порядочности, деликатности, скромности, интеллигентности, доброты, отзывчивости и чистоплотности в мыслях и делах.

      Писатель Василий Галюдкин – мурманчанин по рождению. Здесь его литературная школа и первые творческие успехи. Но осмелюсь сказать, что наибольшее развитие его поэтический дар получил всё-таки в Ярославле, найдя благодарного читателя и издателя.      

      Родина, конечно, есть родина, - немало исповедальных строк посвятил он Беломорью, землякам-северянам.

 

                                             Синие озёра, чистые озёра,

                                             Утки, гуси, ивы, камыши.

                                             Отчий край, нагряну я не скоро.

                                             Крайний Север, боль моей души.

 

      Всё это есть и в предыдущих его книгах - «Гранит или бурьян», «Глоток святой воды», «Погорюй-воробьиное», «Гуслинка» и других, издаваемых в Ярославле и Мурманске. Об этом же – неизбывной любви к природе и простому человеку – можно прочесть в многочисленных публикациях на страницах самых престижных газет и журналов страны.

      Конечно, поэт Василий Галюдкин – был одиноким человеком. Впрочем, по-другому и быть не может, ведь «кто не один – не может быть поэтом» (Б.Ахмадулина). Одиночество – привилегия личности. Галюдкин не грохочет, не стремится к сиюминутному успеху, не играет в поэзию, а живёт ею и в ней, исповедуя «культ тихого слова». Драгоценное качество. Не зря же любимыми поэтами русский народ назвал тех, кто сказал: «Тихая моя родина…».

      Василий Галюдкин никогда не жил легко, но всегда – свободно. В «надмирности» его не упрекнёшь. Хотя можно ли поставить в вину поэту то, что дышать он может лишь горним воздухом?.. Иной раз кажется, что всё кончено, нет сил сопротивляться быту. Но выручает муза, появляется новое дыхание и зрение, пробивается росточек жизни. И - приходит тихое слово, свет и покой. И можно сказать: «Влачатся дни мои. И слава Богу, Что я – один, нет никого со мной». Или: «Моя лирика – плод моего одиночества».

      Сдержанность, отсутствие всяческой амбициозности, естественная самостоятельность и отчётливость позиции – качества поэтической индивидуальности художника. Заметить не трудно: они в образе жизни и в творчестве Василия Галюдкина. Голос его спокоен и ровен, искренен и крепок. Он способен на такие откровения, по которым всегда тоскует душа человеческая.

      Поэтический язык Василия Галюдкина прост и ясен, без надуманных красивостей, и в то же время необычайно выразителен и ярок. Конечно, такая художественная высота достигается лишь большой и постоянной работой души при наличии, естественно, дарования. Василий Иванович безукоризненно выполняет «поручение от Бога», бережно принимает и с любовью облекает в слова то, что «с небес слетает к нам».

 

                                          Владеет Он дождями, снегом, жаром,

                                          И творческим полётом, и душой!

                                          Не я распоряжаюсь своим даром:

                                          Небесный Царь один владеет мной!

 

      Читая Галюдкина, невольно вспоминаются слова Венедикта Ерофеева: «Писать надо с дрожью на губах». Порнографам, несущим околесицу, пономарям, гнусавящим о «блудняке», настоящая литература «не в кайф», она вызывает у них агрессивное неприятие. А поэты – хрупкая субстанция. Они не борцы, крючкотворство не их дело. Их дело – «…творчество, и чудотворство». Правда, без помощи, бывает, не обойтись. И помощники у Василия Галюдкина – на славу: Некрасов, Тютчев, Баратынский,  Кольцов, И.Дмитриев, Никитин, Фет, Есенин, Н.Клюев, Б.Чичибабин, Рубцов. Он часто обращается к ним за советом и помощью, называя учителями, и находит отклик и утешение. «Брат мой, учитель любимый, Музы российской алмаз…», - обращается он к И.З.Сурикову. Любил повторять из Велимира Хлебникова:  «Мне много ль надо?/ Коврига хлеба / И капля молока. / Да это небо, / Да эти облака». Кстати, в его рукописях обнаружил очерк о творчестве В.Хлебникова под названием «Великий Велимир». А вообще в папке «Статьи и очерки» нашёл литературоведческие материалы: «Великодержавный поэт» - о творчестве великого князя К.Романова, поэта К.Р., «Сын России» - о поэте В.Мутине, очерк о Ксении Некрасовой и другие.

      Не всегда Василий Галюдкин нежно-лиричен и задумчиво-философичен. Близка ему и остросоциальная тема. Здесь он так же свободен и независим, «к ногам народного кумира / не клонит гордой головы».

 

                                              Валюты нет, вся жизнь разбита.

                                              В стране рабов, в стране господ

                                              Поэтам – ржавое корыто,

                                              Пиратам – белый пароход.

 

      Мотивы «ухода» в творчестве русских поэтов – тема весьма нередкая. То, что говорить об этом опасно прежде всего для самого автора – факт известный. И надо иметь немалое мужество встать на путь поэтов-пророков, поскольку одной самооценкой не обойдёшься. У Василия Галюдкина печали и грусти – предостаточно. Но то и другое – не гнетущее и мрачное, а лёгкое и светлое. По крайней мере, не лишающее надежды и веры. Помните, у Блока: «Чем хуже жизнь, тем лучше творчество». А вот у Галюдкина: «Чем жизнь черней, тем лирика светлей!». И здесь нет перепева, подражательства, а есть постижение истины. Поэт имеет право сказать вслед за учителями: «Путь поэтов России – страдальческий путь». («Братья писатели, в нашей судьбе Что-то лежит роковое…» - Н.А.Некрасов).

      Василий Галюдкин не из тех, кто заказывает свою судьбу. Она у него предопределена. И поэтому не может его не заботить судьба отечественной словесности, стоящей сегодня на коленях перед мамаями от псевдо- и антилитературы.

 

                                      Как нам вернуть любовь к духовной пище,

                                      К российским возрождённым пепелищам,

                                      К талантливому русскому перу?

 

      В стихах Галюдкина много птиц. Душевно любит он голубей, чаек, скворцов, снегирей, синиц, ворон, воробьёв. Такая уж у него, видно, крылатая душа. «Гули-гули, голубок почтовый…», «Я голубей подкармливал крупой», «Хорошо мне с вами, галки…» - много не подменного чувства в этих вещах. Но это не «белозубые стихи» (Мандельштам), это продукт сердца. Поэтому и рождаются такие строки:

 

                                                Но я свободен, словно птица!

                                                Со мной поэзия моя!

                                                Моя душа на мир не злится!

                                                Стихи пишу – и счастлив я!

 

      Я уже говорил о простоте и ясности поэтического языка Василия Галюдкина. Но хочу  добавить, что для прочтения его стихов всё же требуется большая работа души. И это труд не меньший, чем, возможно, написание самих стихов. Но, согласитесь, делать эту работу надо.

      Немалое место во всех его книгах занимает лирическая тема – стихи о любви, дружбе, о природе, взволнованный рассказ поэта «о времени и о себе».

      Открытость до распахнутости, отсутствие какой-либо позы – качества творческой личности Галюдкина. Он верен своему поэтическому дарованию: свежее и крепкое, красочное и многомерное слово, наполненное неожиданным содержанием, его естественный искренний голос индивидуального звучания всегда вызывает волнение и душевный трепет.

      На вечере памяти Василия Галюдкина И.Х.Шихваргер сказала о нём: «Он был русским поэтом в полном смысле слова – и не только потому, что кровно, неразрывно был связан с родной землёй, с родной культурой. Он был русским поэтом прежде всего потому, что голос его поэзии – это до боли искренний голос, которым могла говорить и высказывать себя современная Россия».

      Воистину так.

                                                                                                    Евгений ГУСЕВ,

                                                                              член Союза писателей России

 

 

                             Василий ГАЛЮДКИН                                                         

 

 

         *    *    *

 

Прикормил я стайку сизарей,

Как они кружатся над карнизом,

Как клюют кусочки сухарей,

Божьи птицы – радость моей жизни!

 

Что мне нужно? Родины дыханье,

Крест часовни, кресло, край стола.

Моей грешной глотке – подаяние,

Творческой душе – разверт крыла!

 

 

         *    *    *

 

Тёплый ветер. Тихо Волга плещется.

Блещет солнце, небо окровя.

Кровная земля. Моё Отечество.

Родина безмолвная моя.

Русофобов всех перекосило

Оттого, что в сборниках моих

Царствует рефрен – моя Россия,

Не модерн, не шифр, - славянский стих.

Никогда я не был на Канарах

И Босфор увидеть не стремлюсь.

Мне близка Есенина гитара.

Я люблю Никитинскую Русь.

Я горжусь своей великой нацией.

Как Тарас, предателей стыжусь.

Как Остап, перед администрацией

Всех времён я льстиво не склонюсь.

Если будут деньги, купим лодочку.

Берег Волги! В сказочном краю

Выложим селёдочку и водочку,

Выпьем за империю свою.

 

 

         ГРЕШНЕВО

 

                              Художнику О.Отрошко

 

Тихо приехал я в Грешнево.

Взявши эскизный листок,

Нарисовал я скворечник,

Церковь, могилы, цветок…

 

Родина. Небо прекрасное.

Что мне валютный круиз:

Мама поэта Некрасова

Здесь провела свою жизнь!

 

Солнце блестит, словно лезвие, -

Долго ли будет играть?

Гения русской поэзии

Здесь похоронена мать.

 

Будем заветы учителя

Вечно и свято беречь.

Да, в нашей жизни мучительной

Главное – русская речь.

 

Я потерял все гробницы –

Матери, брата, отца.

Слёзы упали с ресницы,

Слёзы скатились с лица…

 

 

         *    *    *

 

Куплю лампаду, Библию, икону.

Перекрещусь. Прочту молитву вслух.

Окно раскрою – ветку липы трону.

Вспугну пчелу. Встревожу сонных мух.

Глотну святой воды из чистой чашки.

Как жаль, что я не смог обресть камин,

И сельский дом, и тёплую рубашку,

И верную собаку… Я один…

 

 

       *    *    *

 

Поколенье пишущих подружек.

Поколенье творческих друзей.

Поколенье узников психушек.

Поколенье пешек и ферзей.

Где вы, сторожа, вахтёры, дворники?

Живы ли ещё? Или покойники?

Наши судьбы – недругов проклятья.

Наши судьбы – каторжные вёрсты.

До конца я с вами, мои братья.

До конца я с вами, мои сёстры.

 

 

              РЕЧНОЙ  ВОКЗАЛ

 

                                        Евгению Гусеву

 

Речной вокзал, центр набережной Волги,

Спасал бродяг посудою пивной.

Я собирал бутылки, муча ноги,

Смирившись с жизнью тягостной, простой.

Костюм спортивный, штопка на рубашке.

Рюкзак дорожный. В стёртых башмаках.

Униженный, позором смятый страшным,

Боролся я с нуждой: а выжить как?

Не сдался я! Да, выжить мне хотелось!

Я выстоял, невзгоды победив.

Хранит следы недоеданий тело.

Терзает душу горестный мотив.

Моя Россия – свет мой негасимый,

Чем круче холод, тем тепло сильней,

Чем ночь темней, тем ярче полдень синий,

Чем жизнь черней, тем лирика светлей!