К 70-летию великой Победы
ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
О Герое Советского Союза Ю.И. Сироткине впервые услышал еще в восьмидесятые, когда сам активно занимался спортом. Рассказывали о нём спортсмены и тренеры, военные и гражданские, студенты и преподаватели, едва знакомые и проработавшие с ним десятки лет, учившиеся у него мужеству и стойкости, жизнелюбию и благородству. И рассказывали всегда с какой-то откровенной радостью, искренним уважением и даже восхищением.
С тех пор загорелся мечтой познакомиться с этим человеком.
Встреча произошла через тридцать лет.
В канун 60-летия Великой Победы на вечере ветеранов в одной военной организации увидел высокого седовласого полковника с золотой звездой Героя и множеством других боевых наград. Привлек он моё внимание не только военной выправкой, подтянутостью, но и какой-то внутренней мощью, силой и уверенностью, открытостью и обаянием. Во всём - во взгляде, в улыбке, в манере говорить и двигаться чувствовалась основательность человека, имеющего большой жизненный опыт и знающего себе цену.
Помню, подумалось: не тот ли это легендарный Сироткин?
- Юрий Иванович! - тепло улыбаясь, отрекомендовался полковник, попутно признаваясь, что понравилось моё выступление.
Обменялись телефонами, договорились о встрече.
Давно заметил, что люди фронтового поколения, военного лихолетья живут скромно и самодостаточно. Вот и у Юрия Ивановича в квартире ничего лишнего, зато светло и уютно.
С присущей энергией, самоиронией, и всё более увлекаясь, рассказывает о своей жизни.
- Родился 13 сентября 1922 года в деревне Дор Вологодской области. Отец - железнодорожник, перебрасывали с места на место, вот и пришлось учиться в разных школах: в Вологде, в Нандоме, в Исакогорке под Архангельском, в Буе. Учиться любил, тянуло к знаниям. Но как себя помню, всегда хотел быть красным командиром. За это и получил прозвище “полковник”. Характер был боевой, энергии на всё хватало. К окончанию школы все значки были у меня на груди: и ГТО, и ГСО, и “Ворошиловский стрелок”, и ПВХО. Такое не каждому удавалось.
После 9-го класса пробовал учиться на помощника машиниста паровоза, но не понравилось. Работал инструктором шахматно-шашечной секции в Вологодском спорткомитете. Но, чтобы поступить в военное училище, в 41-м пришлось заканчивать десять классов.
Юрий Иванович достаёт из альбома ксерокопию рукописного текста. Читаю: “Вологодскому городскому военному комиссару от Сироткина Юрия Ивановича и Изотова Николая Николаевича. Заявление. В ответ на наглое нападение немецких фашистов на нашу Родину прошу записать нас досрочно в ряды Красной Армии и направить в одну часть. 24 июня 1941 г. Ю. Сироткин, Н. Изотов”.
- Это в Вологодском военкомате нашли и мне прислали. Реликвия. Коля Изотов - мой одноклассник и друг. А 21 июля получил повестку о направлении в Архангельское военно-инженерное училище, откуда через три месяца с кубарём младшего лейтенанта был досрочно выпущен и попал в Приволжский военный округ под Саратов в 1412-й отдельный сапёрный батальон 20-й сапёрной бригады 7-й сапёрной армии. Здесь и получил первый свой взвод. Сорок девять человек и семь национальностей. Трое русского языка не знают. Так что даже языки пришлось изучать. Но что интересно: самый младший солдат во взводе на три года старше меня, своего командира. В общем, многому у бойцов пришлось тогда поучиться. Строили укрепрайоны, полосы обороны, ДОТы, ДЗОТы, СОТы, огневые точки.
С марта 42-го уже воевал на Юго-Западном фронте. А вообще этих фронтов было много: и Сталинградский, и Донской, воевал на 1-м и 3-м Прибалтийских, а окончил войну на Эльбе в составе 1-го Белорусского.
Страшное было лето 42-го. Отступали, потери были большие. Но в победу верили свято... У немцев танки, а у нас три пистолета, и те - у командиров... Помню, у поселка Манжурино мы на двух машинах выскочили прямо на немецкие танки. В упор нас расстреливали из пушек и пулеметов. Многих убило, некоторых в плен взяли. Чудом удалось убежать: помогли высокая трава и спортивная подготовка.
В августе 42-го под Сталинградом получил взвод пешей разведки. Жара была страшная, а воды нет. Жажда мучила больше всего. Но каждую каплю для пулемётов берегли, отдавали сразу и безоговорочно… Я хоть и командир, а по возрасту - совсем мальчишка ещё. Лез, где надо и не надо: и в разведку ходил, и сам разминировал проходы в проволочных заграждениях. Даже снайпером был, шестнадцать фрицев укокошил... Но и командиром, наверное, был неплохим. Заметили, стали ценить и бойцы, и командиры. Говорили, что за бои под Сталинградом меня дважды представляли к награде. Но там было такое пекло, что документы запросто могли пропасть.
Первый раз ранило 17 января 44-го, когда был уже ротным. Второе ранение - 13 января 45-го на Эльбе, а третье - 17 апреля на Одере. Кстати, третий кубарь, вернее, уже звездочку, получал в госпитале. А первый орден у меня - за бои под Ригой. Есть две польские медали.
Юрий Иванович бережно извлекает из папки пожелтевшую от времени вырезку из газеты “Известия” за 45-й год, где фронтовой корреспондент Н.Кудреватых рассказывает о том, как «гвардии старший лейтенант Ю.Сироткин с тремя своими бойцами захватил мост, выбив с него немцев, чем обеспечил продвижение вперёд наших войск и захват стратегически важного вражеского завода и населённого пункта».
После войны Ю.И.Сироткин поступил на Военный факультет Центрального института физкультуры, затем преобразованный в Военный институт физической культуры и спорта, который и окончил в 1948 году. Преподавал в Киевском Суворовском военном училище, тренировал сборные училища по лёгкой атлетике и боксу. Служил начальником физподготовки 4-й гвардейской механизированной дивизии.
Юрий Иванович был известен и популярен в войсках, его знали и ценили как справедливого и требовательного офицера, добросовестного и честного работника. В 1947 году получил звание судьи Республиканской категории по шахматам, а в 1950-м - по боксу и фехтованию. С 1964 года он - судья уже Всесоюзной категории по боксу. Сотни турниров, матчевых встреч, чемпионатов за спиной этого незаурядного человека, неутомимого труженика, десятки и десятки подготовлённых высококлассных спортсменов.
После увольнения из армии в 1956 году фронтовик переезжает в Ярославль, где к этому времени жили его родители.
Трудовую деятельность на «гражданке» начал тренером по легкой атлетике в городской спортивной школе молодёжи, где затем создал отделение бокса. Несколько лет возглавлял сборную команду Ярославской области по боксу. Затем был приглашен на работу в Ярославский технологический институт, где в 61-м и возглавил кафедру физического воспитания, бессменным руководителем которой был шестнадцать лет. Потом продолжительное время работал старшим преподавателем, заведующим научно-исследовательской лабораторией кафедры. Всего же институту посвятил более тридцати лет, демонстрируя мощный творческий потенциал и неувядаемую жизненную энергию.
Добрую память оставил о себе талантливый педагог. Нынешние студенты, возможно, и не знают, что четырехзальный спорткомплекс, стадион, лыжная и велосипедная базы, спортивно-оздоровительный лагерь в Ульково на Волге - плоды созидательной деятельности военного пенсионера, ветерана Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза гвардии полковника Ю.И.Сироткина.
Глядя в перечень общественных нагрузок, выполняемых Юрием Ивановичем, невольно задаёшься вопросом: как смог один человек осилить такой огромный объём работы, быть организатором и вдохновителем дел, без которых наш Ярославль, возможно, и не был бы столь красив и известен в стране? Кстати, это он был удостоен чести доставить в наш город огонь с могилы Неизвестного солдата в Москве для памятника-мемориала в честь боевых и трудовых подвигов ярославцев в годы Великой Отечественной войны, торжественно открытого 29 октября 1968 года.
Значительным событием в своей биографии Юрий Иванович считает присвоение ему в 1975 году звания Почетного гражданина Щецинского воеводства в Польше, что в устье Одера, где проходили фронтовые дороги славного воина.
В 2007 году Юрий Иванович перенёс сложнейшую хирургическую операцию, удивив очередной раз врачей своим оптимизмом и жизнестойкостью. «Половины живота не стало, зато парадный китель впору!» - смеётся ветеран, привычным жестом поправляя шевелюру…
В том же году получил-таки от Юрия Ивановича обещание начать надиктовывать и писать воспоминания. Думал, то-то ещё будет книга!..
Увы, в 2008 году не стало человека редкостной душевной красоты, чистоты, мужества и самоотверженной любви к Родине.
На днях позвонил известный в Ярославле человек, неутомимый популяризатор и пропагандист спорта, истинный подвижник в деле физической культуры и спорта С.А.Снакин. С места в карьер посетовал, что не один десяток лет пытается выяснить причину того, почему в нашем городе нет улицы Героя Советского Союза Ю.И.Сироткина.
- С Борисом Николаевичем Шутовым в своё время не раз поднимали этот вопрос, стараясь достучаться до властей предержащих. Безрезультатно. Так, может, очередной юбилей великой Победы заставить призадуматься того, кому положено по должности хранить память о выдающихся людях Ярославля и области. Напиши об этом.
Надежды на то, что кому-то из «офисного планктона», придёт в голову столь благородная идея – увековечить имя славного земляка. «Власть тьмы и тьма власти» - явление повсеместное, Ярославия – не исключение. Чиновникам не до таких пустяков, поскольку надо успеть добить культуру, литературу, медицину, образование и прочие ненужные олигархату вещи, пока Президент ногой не топнет. А делать это наш ВВП не спешит.
Но, Станислав Алексеевич, поживём – увидим!
В ПОЕЗДЕ «МОСКВА – ВОЛГОГРАД»
Ю.И.Сироткину
До Волгограда путь не близкий.
Решаюсь ехать в феврале,
Чтобы увидеть обелиски
И поклониться той земле.
От привокзальных стройных башен
Отходит вовремя экспресс.
В купе – упитанный «ньюрашен»,
Я и майор из МЧС.
Достав «армянского» бутылку,
Майор спросил меня: «К отцу?
А я вот – к деду на могилку,
Советской армии бойцу!».
Хотел сказать, что не Советской,
А Красной армия звалась,
Но встрял «ньюрашен»: «Соловецкой
Была, ребята, ваша власть!».
Он хохотнул, но мы с майором
Не захотели хохотнуть…
Короче путь за разговором,
Но мы молчали целый путь.
Мне показалась мелкой ссора
Там, где бойцов косил свинец,
Где похоронен дед майора,
И где был ранен мой отец…
Евгений ГУСЕВ,
член Союза писателей России
КОММУНИСТ ГЕОРГИЙ ПОБЕДОНОСЕЦ
Словосочетание, вынесенное в заголовок, почти всегда приходится слышать, когда разговор касается ветерана Великой Отечественной войны, кавалера многих боевых и трудовых наград Г.М.Плотникова. Спешат согласиться с этим все, кто хоть раз встречался с Георгием Михайловичем. «Надёжен, как броня!», - с уважением говорят сослуживцы, работавшие с ним с первых послевоенных лет. Но едва ли не чаще других звучит определение «добросердечный, отзывчивый». «Более ответственного человека не встречал!», - вспоминает первый секретарь горкома КПСС В.А.Ковалёв. «Учитель! - признался один высокопоставленный чиновник из нынешней администрации области. – Без него бы не стал заниматься политикой». Женщины из Комитета ветеранов войны частенько говорили: «Это наш Георгий Победоносец!».
Помню, во время творческой встречи с ветеранами войны, прочитав стихотворение, посвящённое Г.М.Плотникову, услышал: «А знаешь ли ты, какой это душевный и отзывчивый человек!?».
Знаю. И убеждался в этом не раз. Но знаю и другое: заместитель председателя областного Комитета ветеранов Великой Отечественной войны принципиально строг и неумолимо требователен относительно всего, что касается «служебных вопросов». И в то же время никогда не отмахнётся от предложений, советов, выслушивает которые с присущими ему вниманием и заинтересованностью. О его душевной щедрости, сердечной распахнутости ходили легенды, которые ежедневно и ежечасно подтверждались жизнью.
Часто задаюсь вопросом: как смог этот человек, неоднократно смотревший в глаза смерти в «сороковые, роковые», сохранить в себе такое жизнелюбие и оптимизм? Однажды осмелился напрямую спросить его об этом.
- Никакого секрета нет, - с улыбкой ответил Георгий Михайлович. – Секрет в другом: как жив остался во время войны. Ведь сколько полегло! Почти всё моё поколение осталось там. Друзей, командиров вспоминаю часто…
С минуту молчит, затем в полголоса цитирует из Давида Самойлова: «А их повыбило железом…».
Вдогонку задаю вопрос «о месте и значении фронтовой поэзии». Ветеран серьёзно отвечает:
- Фашисты не знали, что затеяли войну с самым творческим на земле народом, с самым духовным. Железо перемолоть можно, а дух – никогда. Как мы ждали в окопах газеты с заметками Ильи Эренбурга, с карикатурами Бориса Ефимова, со стихами Симонова, Твардовского, Суркова! После этого в бой рвались. Языком Василия Тёркина разговаривали между собой. И это не агитация, не пропаганда. Не было у фашистов такой силы духа, как у Красной армии, вот они и потерпели неминуемый крах. Нельзя победить народ с таким духовным потенциалом, с такой силой убеждения, веры…
Всегда с некоторым предубеждением относился к разного рода анкетам, трудовым книжкам и другим «малохудожественным» вещам. До той поры, пока не появилась возможность заглянуть в «Учётную карточку члена КПСС Плотникова Г.М.». Читал её с неизъяснимым душевным трепетом. Перед глазами проходила жизнь не только обладателя уникального документа, но судьба целого поколения. В том числе и судьба моего отца, участника Сталинградской битвы. Сказал об этом Георгию Михайловичу.
- Да, интересная книжечка! – ответил с грустью в голосе. – Дорожили мы ею, как партбилетом, вручённым политруком на фронте между боями. Да и хранилась она, как святыня. Сегодня эта «святыня» стала не нужна, вот и получил я её на руки ещё при жизни… Но и самому интересно почитать. Беру иногда в руки, и всё вновь оживает в памяти. Вся жизнь здесь.
На первой странице читаю: «Год рождения – 1924, место рождения – село Шомполы Коминтерновского района Одесской области, социальное положение – крестьянин». Поднимаю глаза на Георгия Михайловича.
- Всё так, - улыбается ветеран. – Но вот дальше: «В ВЛКСМ – с 1942 по 1943. В октябре 1943 года парткомиссией 96-й Гомельской стрелковой дивизии принят кандидатом в члены КПСС, а в феврале 1944 года – в члены партии».
И вновь цитирует строки поэта: «Война гуляет по России, А мы такие молодые».
Вообще говоря, Георгий Михайлович никогда не казался мне пожилым человеком. Вернее, об этом не думалось, глядя в его светящиеся интересом и любопытством глаза, любуясь его не утратившей армейской выправки статью. На трибуне ли областной конференции, в ветеранском ли парадном строю в День Победы, за рабочим ли столом, он мне всегда виделся полным какой-то затаённой энергии, мерной силы, покоящейся внутри него. Подкупали и покоряли его неспешность, вдумчивость, обстоятельная рассудительность, житейская мудрость. Именно эти качества и позволяли ему оставаться удивительно интересным собеседником.
Всё время ловил себя на мысли, что хочу как можно больше узнать об этом честном, чистом, открытом человеке, истинном русском офицере. Теперь знаю о нём многое, отчего на душе становится спокойнее, легче.
По обыкновению сдержанно, Георгий Михайлович без аффектации говорил о героическом времени, о сегодняшнем отношении к Победе. И вдруг – на подъёме, с какой-то по-солдатски отмобилизованной вдохновенностью начинал читать Симонова: «Тот самый длинный день в году / С его безоблачной погодой / Нам выдал общую беду / На всех, на все четыре года». Помолчав, продолжал с затаённой грустинкой:
- Для меня 9 Мая – навсегда один из главных государственных праздников. Понятие «День Победы» вмещает всё лучшее, что было и есть в судьбе моей Родины. Фронтовики Великой Отечественной отстояли для потомков право на жизнь, отстояли будущее. И не понятно, откуда берутся политические оборотни, поклонники Гитлера и Алена Даллеса, стремящиеся оклеветать, оплевать значение Победы и подвиг советского солдата, затушить вечный огонь памяти. Но ничего у них не выйдет, - благодарность народа к своим сынам-освободителям безгранична и вне времени.
Прошу рассказать, где застала семнадцатилетнего парня война.
- Дома застала, в Шомполах. Днём из «тарелки» прозвучали страшные слова, а к вечеру у сельсовета стояли уже призывники. День и ночь стояли, всем народом поднялись на защиту Родины. Говорю это не для красного словца, - всё так и было. Своими глазами видел. До сих пор в ушах стоит крик и плач провожающих. Люди быстро поняли, что война предстоит страшная, кровавая. 22 июля был призван мой брат, о котором до сих пор ничего не знаю, - пропал без вести. Вскоре мобилизовали и меня, поручили перегонять скот в Запорожье. Шутка сказать – три тысячи километров. Чего только не натерпелись! Пять раз «мессера» бомбили, всё поле было в коровьих тушах. Страшно. Через Днепр с остатками стада переходили уже по заминированному мосту. Перешли – и рвануло. Запорожье – в огне. Сдали стадо калмыкам. Вернулись – Одесса уже занята немцами…
Тяжело даётся рассказ. Прошу вернуться к собственно армейской службе, что ветеран охотно и делает.
- В сентябре 42-го – пятимесячные курсы младших командиров в Бердичевском пехотном училище. Затем с января по май 43-го – 160-я отдельная стрелковая бригада на Калининском фронте. Дальше – полгода на Брянском фронте в роте связи 350-го стрелкового полка. С этим же полком и на Белорусском фронте пришлось повоевать. Здесь был замечен командованием и назначен секретарём комсомольской организации роты связи. В сентябре 44-года после окончания армейских офицерских курсов в звании младшего лейтенанта направлен в 331 стрелковый полк 96 Гомельской стрелковой дивизии на 2-й Белорусский фронт в должности комсорга батальона, в составе которого участвовал в знаменитой наступательной операции «Багратион».
На вопрос, как «был замечен командованием», говорит:
- Наше дело – связь обеспечить. Без неё, как известно, на войне – крышка. И обеспечить её надо любой ценой… В общем, обрыв случился на линии. И это во время нашего наступления на Орловско-Курской дуге! Посылают одного бойца устранить повреждение, - не вернулся, убило. Второго – то же самое. В общем, настала моя очередь. Хоть и раненый, соединил я эти провода, восстановил связь… Конечно, везенье везеньем, но я к тому времени уже обстрелянный был солдат. Да и здоровьем бог не обидел. Кстати, тогда и первую медаль «За боевые заслуги» получил. Прямо в госпитале вручили.
Чуть помолчав, добавляет:
- В песне у Михаила Ножкина есть слова: «Мы пол-Европы по-пластунски пропахали…». Вот это как раз о нас, о связистах.
В звании младшего лейтенанта участвует в освобождении Орла, Белгорода, Рогачёва, Жлобина, множества других городов и населённых пунктов Белоруссии. Ко всем вышеперечисленным фронтам добавляется Центральный и 3-й Белорусский. И везде надо было быть впереди.
- Должность обязывает, - как бы оправдываясь, говорит Георгий Михайлович. - Да и характер всегда был такой: только вперёд! Помнишь, у Межирова: «Коммунисты, вперёд!»? Вот и приходилось поднимать бойцов в атаку. А из оружия – один командирский ТТ. Правда, и с «дягтерём» случалось «поработать», и с нашей испытанной «трёхлинейкой», и из немецкого «шмайсера» пострелять. В общем, на войне как на войне. Многие так.
Весь он тут, Георгий Михайлович: «Многие так». Может быть, и многие. Но представить себя на месте двадцатилетнего парня, поднимающего роту под шквальным пулемётным огнём, не получается.
- Война сильных людей закаляет, а слабых делает трусами и предателями. Но таких почти не было. После первого же боя человек меняется неузнаваемо, приобретает боевой опыт, появляется солдатская сноровка, навык, умение. На стороне таких - и счастье солдатское. Порой диву даёшься: мины рвутся вокруг, пули, словно осиный рой, а он бежит от окопа к окопу, как заговорённый. Спрашиваешь после боя: «Что, жив?», а он – смеётся: «Жив, товарищ лейтенант! И дальше жить буду!». Вот такие ребята и выиграли войну, дошли до Берлина.
На вопрос о наиболее памятных моментах фронтовой жизни говорит раздумчиво:
- Да разве ж обо всех «памятных моментах» расскажешь. Всё памятно. Вот это, - показывает пальцем возле правого глаза, - осколок от фауст-патрона. В Кенигсберге, в апреле 45-го дело было. Но даже в госпиталь не ходил, перевязкой ограничился. Какие госпиталя, если война кончается!.. И ещё выражение глаз одного немца никогда не забуду.
- ?
- Как-то во время одной атаки заняли мы фашистскую траншею. После рукопашной бегу по ней с ППШ, и вдруг буквально натыкаюсь на немца: сидит в углу траншеи и смотрит на меня такими глазами… Поднял я автомат…
- Очередь?
- Какая очередь!? Опустил оружие, взял его за шиворот и… Отпустил, в общем. Не знаю, остался ли жив этот белобрысый фриц... Нет, не жалею, что не выстрелил. В начале бы войны – да, а здесь – конец ей, проклятой. На убийство похоже. Хотя они с нашими военнопленными до конца обращались, как дикие звери. Фашисты, одним словом. Давай о другом лучше поговорим.
- А страшно было?
- Как такового страха не помню. Наверное, времени не было задуматься над этим. Было стремление выполнить приказ, боевую задачу. Но вот чего боялся точно, так это попасть в плен. Насмотрелся такого, что лучше и не рассказывать. Вот этого боялся. В Польше, помню, особенно много немцев переходило на нашу сторону: «Гитлер Капут!». Идут себе на восток километровыми колоннами во главе с генералом, и редко - наш солдатик при них с винтовкой. И никого пальцем не тронь. Эх!..
Говоря об окончании войны, вновь оживляется:
- В апреле 45-го, после взятия Кенигсберга, нашу армию перебросили на косу Фришкерунг, соединяющую порт Пилау и Данциг в Балтийском море. Немцы, избавляясь от боеприпасов, вели страшный огонь. Метра не было, чтобы мина или снаряд не разорвался. Жуть. Вот здесь и пришло известие об окончании войны. Радости, конечно, не было предела. Салютовали из всего, что под рукой было. Стрельба была грандиозная.
В июне 45-го года старший лейтенант Плотников получает свой первый отпуск за все три года войны. «За твою стойкость, выдержку и дисциплину! – пожал руку командир полка. – Но чтобы ровно через месяц – назад!».
- Как я ехал из Кенигсберга до Москвы – это особый разговор. Вагоны переполнены, и я, пристёгивая себя ремнём на верхней полке, целую неделю трясся до столицы. Но в двадцать лет всё по плечу. Особенно когда домой едешь. Да ещё руки и ноги целы… А уж когда сел в поезд Москва – Одесса, сердце готово было из груди выскочить. Попросил машиниста притормозить на разъезде Кошково, спрыгнул, а там – полтора километра до родного села. Подхожу, гляжу – мать с колодца воду несёт… Через полчаса всё село было у нашего дома: «Моего не встречал?», «А с моим не виделись случайно?», «О моём-то не слышал?»… Ну, а через месяц – обратно, в полк, который к тому времени дислоцировался уже в Казани.
- В вашей Учётной карточке в графе об образовании сказано, что вы в 1959 году окончили Военно-политическую академию имени В.И.Ленина. А до этого?
- Как себя помню, всегда тянуло к учёбе. Память была хорошая, да и способности, надо полагать, тоже. После войны сначала служил в Приволжском военном округе на должности инструктора политотдела, затем перевели в Московский военный округ, где я «с отличием» сдал экзамены и поступил в высшую офицерскую школу пропагандистов Советской Армии. Так она тогда называлась. В 51-м направили служить в Германию, а через три года поступил в Академию. Служил в должности заместителя командира танкового полка, начальником политотдела в Прикарпатском, Московском военных округах и в Группе Советских войск в Германии. В 1968 году назначен заместителем начальника политотдела Ярославского военного училища имени А.В.Хрулёва, ставшего в последствии ВУЗом. Отсюда в 78-м году и ушёл в запас.
- Как встретила «гражданка»?
- И в запасе, и в отставке ни на день не прерывал связи с армией. Был инженером гражданской обороны на ЯМЗ, сотрудником ДОСААФ, возглавлял Совет ветеранов Кировского района, назначался ответственным секретарём оргкомитета «Победа», первым заместителем председателя ярославского областного Комитета ветеранов войны, а с 2003-го - три года руководил им. Сейчас вновь хожу в заместителях, - возраст уже не позволяет «начальствовать». Но без этой работы жизни не представляю. Правда, какое-то время был референтом в обществе «Знание». Даже ярославский планетарий возглавлял.
Кавалер двух орденов Отечественной войны, ордена Дружбы народов, ордена «Знак Почёта», множества медалей за ратные и трудовые заслуги, Георгий Михайлович имеет Благодарность от Президента Российской Федерации, Почётную грамоту Председателя Правительства России, Председателя правления Российского фонда мира, Министра обороны СССР Маршала Советского Союза А.А.Гречко, Почётные грамоты губернатора, мэра и другие. В послужном списке полковника Плотникова также большое количество благодарностей и поощрений за службу в армии и трудовую деятельность. Собранные в отдельные папки, эти уникальные документы не просто «безмолвные свидетели» (И.А.Смирнов) жизни одного человека, но летопись истории народа, страны в целом.
В 2009 году за активное многолетнее участие в работе областных ветеранских организаций, большой личный вклад в решение социальных вопросов ветеранов войны и патриотическое воспитание граждан имя Г.М.Плотникова занесено в Книгу Почёта Ярославской области.
- Ни о чём не жалею, ничего бы не хотел изменить в жизни, - вновь воодушевляется Георгий Михайлович. – Счастлив тем, что с женой Марией Степановной жили душа в душу много лет и вырастили двоих детей. Сын Олег – контр-адмирал запаса, дочь Алла – ведущий математик в сфере образования. Внучка Мария стала юристом, а внук Николай – экономист.
Задаю вопрос о возрасте и здоровье.
- Годы немалые, но их количество меня не смущает. А об их качестве не мне судить, об этом пусть скажут люди, - говорит защитник Родины. – Честь имею!
В 2013 году Георгия Михайловича не стало. 3 июля 2015 года ему исполнилось бы 91 год.
Евгений ГУСЕВ,
член Союза писателей России